Неточные совпадения
Здоровому
человеку, разумеется, их незачем видеть, потому что здоровый
человек есть наиболее
земной человек, а стало быть, должен жить одною здешнею
жизнью, для полноты и для порядка.
«Отношение
человека к
жизни зависит от перемещения в пространстве. Наше,
земное пространство ограничено пределами, оскорбительными для нашего духа, но даже и в нем…» Дальше Кумов говорил что-то невразумительное о норманнах в Англии, в России, Сицилии.
Горькому даже начинает казаться, что религиозные
люди отрицают смысл
земной жизни, в то время как только они его и признают.
Русский
человек будет грабить и наживаться нечистыми путями, но при этом он никогда не будет почитать материальные богатства высшей ценностью, он будет верить, что
жизнь св. Серафима Саровского выше всех
земных благ и что св.
Он был
человек страстей, в нем была сильная стихия земли, инстинктами своими он был привязан к той самой
земной жизни, от неправды которой он так страдал.
Возможны три решения вопроса о мировой гармонии, о рае, об окончательном торжестве добра: 1) гармония, рай,
жизнь в добре без свободы избрания, без мировой трагедии, без страданий, но и без творческого труда; 2) гармония, рай,
жизнь в добре на вершине
земной истории, купленная ценой неисчислимых страданий и слез всех, обреченных на смерть, человеческих поколений, превращенных в средство для грядущих счастливцев; 3) гармония, рай,
жизнь в добре, к которым придет
человек через свободу и страдание в плане, в который войдут все когда-либо жившие и страдавшие, т. е. в Царстве Божием.
Все факты
земной человеческой истории имеют единственную и неповторимую важность;
жизнь каждого
человека на земле есть момент абсолютного бытия, и другого такого момента не будет уже дано для дела спасения.
Для восточных верований в метемпсихоз плоть
человека не имеет никакого значения; душа
человека может перейти в кошку, и потому нет смысла
жизни, смысла
земной истории, так как смысл этот тесно связан с утверждением безусловного значения плоти.
Тако
человек, сокрываясь в пропастях
земных, искал блестящих металлов и сокращал пределы своея
жизни наполовину, питался ядовитым дыханием паров, из земли исходящих.
Он узнал
жизнь земного шара, — каким образом он образовался, — как на нем произошли реки, озера, моря; узнал, чем
люди дышат, почему они на севере питаются рыбой, а на юге — рисом.
Всю
жизнь видеть перед собой"раба лукавого"19, все интересы сосредоточить на нем одном и об нем одном не уставаючи вопиять и к царю
земному, и к царю небесному — сколь крепка должна быть в
человеке вера, чтоб эту пытку вынести!
Прося об отпущении ему этого греха, Егор Егорыч вместе с тем умолял свою супругу предаться всем радостям
земной жизни, прелесть которой может оценить только
человек, уже лежащий на одре смерти, и первою из
земных радостей Егор Егорыч считал любовь.
Будучи только прапорщиком, он уже любил настойчиво поспорить, например, о том, можно ли
человеку в течение всей своей
жизни объездить весь
земной шар, можно ли ему знать, что происходит на дне морском, — и всегда держался того мнения, что нельзя.
Вы не великие герои, не громкие личности; в тишине и безвестности прошли вы свое
земное поприще и давно, очень давно его оставили: но вы были
люди, и ваша внешняя и внутренняя
жизнь так же исполнена поэзии, так же любопытна и поучительна для нас, как мы и наша
жизнь в свою очередь будем любопытны и поучительны для потомков.
В темных ямах земли стон и смех, крики ярости, шепот любви… многозвучна угрюмая музыка
жизни земной!.. Но безмолвия горных вершин и бесстрастия звезд — не смущают тяжелые вздохи
людей.
Ого! я невредим.
Каким страданиям
земнымНа жертву грудь моя ни предавалась,
А я всё жив… я счастия желал,
И в виде ангела мне бог его послал;
Мое преступное дыханье
В нем осквернило божество,
И вот оно, прекрасное созданье.
Смотрите — холодно, мертво.
Раз в
жизни человека мне чужого,
Рискуя честию, от гибели я спас,
А он — смеясь, шутя, не говоря ни слова,
Он отнял у меня всё, всё — и через час.
— Вы мыслящий и вдумчивый
человек. При всякой обстановке вы можете находить успокоение в самом себе. Свободное и глубокое мышление, которое стремится к уразумению
жизни, и полное презрение к глупой суете мира — вот два блага, выше которых никогда не знал
человек. И вы можете обладать ими, хотя бы вы жили за тремя решетками. Диоген жил в бочке, однако же был счастливее всех царей
земных.
Коли
человек ропчет на
земное бытье свое — опостыла его
жизнь; бросает он тогда всякое о себе попечение, немила работа ему, перестанет трудиться…
Не останавливаясь ни в Петербурге, ни в Москве, Литвинов вернулся в свое поместье. Он испугался, увидав отца: до того тот похилел и опустился. Старик обрадовался сыну, насколько может радоваться
человек, уже покончивший с
жизнью; тотчас сдал ему все, сильно расстроенные, дела и, проскрипев еще несколько недель, сошел с
земного поприща.
И не будет у нас ни молока, ни хлеба, ни изобилия плодов
земных, не говоря уже о науках и искусствах. Мало того: мы можем очутиться в положении
человека, которого с головы до ног облили керосином и зажгли. Допустим, что этот несчастливец и в предсмертных муках будет свои невзгоды ставить на счет потрясенным основам, но разве это облегчит его страдания? разве воззовет его к
жизни?
Татьяна Васильевна, в свою очередь, грустно размышляла: «Итак, вот ты, поэзия, на суд каких
людей попадаешь!» Но тут же в утешение себе она припомнила слова своего отца-масона, который часто говаривал ей: «Дух наш посреди
земной жизни замкнут, оскорбляем и бесславим!.. Терпи и помни, что им только одним и живет мир! Всем нужно страдать и стремиться воздвигнуть новый храм на развалинах старого!»
Люди окружены целой атмосферой, призрачной и одуряющей, всякий
человек более или менее, как Матренина дочь (зри выше), с малых лет, при содействии родителей и семьи, приобщается мало-помалу к эпидемическому сумасшествию окружающей среды (немецкие врачи называют эту болезнь der historische Standpunkt [исторической точкой зрения (нем.).]); вся
жизнь наша, все действия так и рассчитаны по этой атмосфере в том роде, как нелепые формы ихтиосауров, мастодонтов были рассчитаны и сообразны первобытной атмосфере
земного шара.
Посмотри, как
человек усиливается воздвигнуть башню Вавилонскую и как не может ничего сделать. Рим, твердейший столп храма
земного, сильнейшее проявление
человека Адамова, последняя твердыня его, — разве не носил зародыш своей гибели в самом развитии своем? Борение составляло его
жизнь, ибо борение назначено в удел Адаму — пот, и пот кровавый. Но как во Адаме все умирают, так во Христе все оживут. Господь примиряет с собою
человека, и чем же? — Он снисшел до
человека, чтоб
человека возвысить до бога.
Земная жизнь для усталого, но чувственного
человека восточных стран кажется призрачной, лишенной смысла, а убеждение в возможности иного, посмертного, бытия побуждает его уже на земле готовиться к райскому покою, как это делали пустынники Фиваиды [Фиваида — пустынная местность в Палестине.], как делают аскеты Индии и наши сектанты-мистики.
Обитатели
земной планеты находятся еще в таком состоянии нелепости, неразумия, тупости, что каждый день читаешь в газетах рассуждения правителей народов о том, с кем и как надо соединиться для того, чтобы воевать с другими народами, сами же народы при этом позволяют своим руководителям располагать ими, как скотом, ведомым на бойню, как будто
жизнь каждого
человека не есть его личная собственность.
Благо для
человека переносить несчастья этой
земной жизни, ибо это влечет его в священное уединение его сердца, где он находит себя как бы изгнанником из своей родной земли и обязанным не доверяться никаким мирским радостям.
И создал Господь Бог
человека из праха
земного и вдунул в лице его дыхание
жизни; и стал
человек душою живою (2:7).
Воплотившийся Бог до конца разделил судьбу испорченного грехом мира и
человека, до крестной муки и смерти [«На землю сшел еси, да спасеши Адама, и на земли не обрет сего, Владыко, даже до ада снизшел, еси ищай» (Утреня Великой Субботы, Похвалы, статья первая, ст. 25).], и все отдельные моменты
земной жизни Спасителя представляют как бы единый и слитный акт божественной жертвы [Интересную литургическую иллюстрацию этой мысли мы имеем в том малоизвестном факте, что богослужения пред Рождеством Христовым включают в себя сознательные и преднамеренные параллели богослужению Страстной седмицы, преимущественно Великой Пятницы и Субботы, и отдельные, притом характернейшие песнопения воспроизводятся здесь лишь с необходимыми и небольшими изменениями.
— Полно, родная, перестань убиваться, — любовно молвил он ей, положив руку на ее плечо. — Бог не без милости, не унывай, а на него уповай. Снова пошлет он тебе и хорошую
жизнь и спокойную. Молись, невестушка, молись милосердному Господу — ведь мы к нему с
земной печалью, а он, свет, к нам с небесной милостью. Для того и не моги отчаиваться, не смей роптать. То знай, что на каждого
человека Бог по силе его крест налагает.
Дальше в
жизнь, дальше, еще дальше! И перед изумленным взором раскрываются все новые дали, и все ярче они освещены, и уж начинает ощущать
человек, что яркий свет этих далей — не от
земного солнца, а от какого-то другого, ему неведомого. И под светом этого таинственного солнца равно преображаются и печали людские, и радости.
Но пустая форма бессмертия в философском смысле, — какое содержание она гарантирует? Что-то огромное? «Да почему же непременно огромное?» В душе
человека только мрак и пауки. Почему им не быть и там? Может быть, бессмертие — это такой тусклый, мертвый, безнадежный ужас, перед которым страдальческая
земная жизнь — рай?
А может быть, столкнет его судьба с хорошим
человеком, — есть они на Руси и в рясах, и в пиджаках, и в посконных рубахах; прожжет его этот
человек огненным словом, ужасом наполнит за его скотскую
жизнь и раскроет перед ним новый мир, где легки
земные скорби, где молитвенный восторг, свет и бог. И покорно понесет просветленный
человек темную свою
жизнь. Что она теперь для него? Чуждое бремя, на короткий только срок возложенное на плечи. Наступит час — и спадет бремя, и придет светлое освобождение.
«Новой гордости научило меня мое «Я», — говорит Заратустра, — ей учу я
людей: больше не прятать головы в песок небесных вещей, но свободно нести ее,
земную голову, которая творит для земли смысл!» Ницше понимал, что неисчерпаемо глубокая ценность
жизни и религиозный ее смысл не исчезают непременно вместе со «смертью бога».
Человек, одержимый страхом смерти, целиком находится по сю сторону
жизни, в этом мире, и не способен уже испытывать трансцендентного ужаса перед тайной смерти, он слишком поглощен своим организмом, слишком привязан к
земной жизни и дрожит за нее.
Но необходимо признать, что окончательная судьба
человека может быть решена лишь после безмерно большего опыта в духовных мирах, чем тот, который дан в краткой
земной жизни.
Все силы должны быть отданы на эмансипацию
земного человека, эмансипацию трудового народа от непомерных страданий, на создание условий счастливой
жизни, на уничтожение суеверий и предрассудков, условных норм и возвышенных идей, порабощающих
человека и мешающих его счастью.
Мне
жизнь моя
земная и
жизнь всех других
людей представляется так...
Сказать, что это происходит оттого, что наслаждений в этой
жизни больше, чем страданий, нельзя, потому что, во-первых, не только простое рассуждение, но философское исследование
жизни явно показывают, что вся
земная жизнь есть ряд страданий, далеко не выкупаемых наслаждениями; во-вторых, мы все знаем и по себе и по другим, что
люди в таких положениях, которые не представляют ничего иного, как ряд усиливающихся страданий без возможности облегчения до самой смерти, всё-таки не убивают себя и держатся
жизни.
Награда и наказания даются
человеку еще в пределах
земной жизни.
Возможны три решения вопроса о мировой гармонии, о рае, об окончательном торжестве добра: 1) гармония, рай,
жизнь в добре без свободы избрания, без мировой трагедии, без страдания и творческого труда; 2) гармония, рай,
жизнь в добре на вершине
земной истории, купленная ценой неисчисляемых страданий и слез всех обреченных на смерть человеческих поколений, превращенных в средство для грядущих счастливцев; 3) гармония, рай,
жизнь в добре, к которым приходит
человек через свободу и страдание в плане, в который войдут все когда-либо жившие и страдавшие, т. е. в Царстве Божьем.
В андрогинизме разгадка той тайны, что в Абсолютном
Человеке — Христе не было видимой нам
жизни пола, так как в лике Его не было распадения, рождающего нашу
земную жизнь пола.
Все жизненное учение старца Амвросия, полное недоверия к
человеку, к его творчеству, к его мировой задаче совершенствования, основано на том, что «конечное и совершенное совершенство достигается на небе, в будущей бесконечной
жизни, к которой кратковременная
земная жизнь человеческая служит лишь приготовлением» (с. 151).
Этим странным явлением в психической
жизни человека часто пользовалось
земное правосудие для открытия виновного.
В сущности, старохристианский, православный и католический, угол зрения на мир исключает возможность борьбы со злом в мире, с неправдой и несправедливостью в миропорядке, ибо мирочувствие это признает лишь грех и его роковые последствия, но не признает противостоящего
человека злу, несправедливости в
земных положениях
людей, в строе
жизни.
Для Достоевского католичество было носителем идеи римского принудительного универсализма, принудительного всемирного единения
людей и устроения их
земной жизни.
Достоевский много раз подходил к этой теме — отрицанию Бога во имя социального эвдемонизма, во имя человеколюбия, во имя счастья
людей в этой краткой
земной жизни.
Обыкновенно целиком отдаются устроению
земного благополучия
людей те, которые не верят, что
человек имеет своим предназначением высшую, божественную
жизнь.
Так кончила свой воспитательный курс на земле эта фефёла, которая мне кажется довольно обыкновенною русскою женщиной, которая никого не погубила и себя усовершила в
земной жизни, но в этом ей ничего не помог ни литератор, которого она любила, ни простой
человек, который ее любил. Но она была хороша для всех, ибо каждому могла подать сокровища своего благого сердца. Если бы писатель жил долго, я думаю, что он бы ею наскучил и она окончила бы свою
жизнь гораздо хуже.
—
Земное правосудие часто бывает бессильно, — воскликнул я, — но я умоляю правосудие небесное, умоляю справедливую
жизнь, которая никогда не прощает, умоляю все высшие законы, под властью которых живет
человек, — да не избежит виновный заслуженной им беспощадной кары! кары!
И всяк
человек, иже смирил душу свою послушанием, уведает путь в чудный град тот и вкусит от блаженныя
жизни живущих тамо
земных ангелов.